Интервью взяла и подготовила
Мэри Лепсая

Назови несколько причин, почему студенту стоит выбрать именно онкологию.

Онкология — это быстроразвивающееся направление, и есть множество вариантов помощи пациентам. Кстати, пациенты в каком-то отношении поддерживают самого врача, потому что такого рвения к жизни ты не увидишь больше ни в одной профессии. На первом курсе обучения нас привели сразу в детский онкоцентр, к умирающему мальчику. Меня это повергло в шок. Вот тогда ты и понимаешь всю ценность жизни, понимаешь, что хочешь помогать больным и делать все, чтобы они жили. На это способен не каждый. Поэтому прежде, чем выбрать онкологию нужно убедиться в том, что ты к этому психологически готов, так как некоторым пациентам, которые придут к тебе на прием, уже нельзя будет помочь. Конечно, не нужно быть черствым, но и пропускать через себя проблемы каждого пациента не стоит, иначе будет выгорание.

С выгоранием студенты-медики, ординаторы и врачи сталкиваются довольно часто. Как с ним бороться и возможно ли работать в состоянии выгорания?

Пока мы были студентами, с нами никто не нянчился. Даже наоборот, унижали и отбивали желание работать в медицине. Не просто так у нас по специальности работают только 40% выпускников. В ординатуре такого нет, здесь уже совершенно другое направление. Но объем работы, конечно, очень большой как у студентов, так и у ординаторов, и чтобы не было выгорания, нужно правильно распределять свое время. Есть врачи, которые по разным причинам работают без отпусков. Такого быть не должно. Отдыхать просто необходимо: можно куда-то съездить, заняться спортом, найти новое хобби, чтобы отвлечься. Работа должна оставаться на работе. Это я говорю, исходя из своего опыта.

А как ты себя отвлекаешь?

Так как в Перми я недавно, я гуляю по городу и обустраиваю квартиру. Дома, в Нижнем Новгороде, я занималась спортом: зимой каталась на лыжах, ходила в зал, в бассейн. Физическая нагрузка обязательно должна присутствовать. Сейчас я не могу себе этого позволить, потому что нет времени. Но иногда этого очень хочется: после работы пойти и занырнуть в бассейн. Вода на самом деле забирает очень много негатива, и сразу становится хорошо.

Какие есть особенности и сложности в работе радиотерапевта?

Я здесь работаю около двух месяцев. Сначала я просто проходила тут стажировку, но мне так понравилась слаженность работы, что я решила остаться в Перми, хотя изначально даже не рассматривала такой вариант. Сложность в том, что так как я недолго этим занимаюсь, нет скорости в составлении планов лечения. Также бывают разные случаи. Например, когда дается большая доза облучения в образовании в головном мозге, это требует более кропотливого подхода, чем обычно. Если не сделать все правильно, человек может остаться инвалидом.

Можешь вспомнить какие-то интересные случаи из практики?

Меня всегда удивляло, насколько некоторые женщины себя не любят. Был такой случай: к нам обратилась женщина примерно 40 лет, у нее была карцинома молочной железы, на вид — буквально неделя, и ее кожа просто лопнет. Когда я спросила, почему она столько тянула с лечением, она ответила, что это образование появилось совсем недавно. Но было очевидно, что это не так. У нас в Нижнем Новгороде проводится очень хорошая конференция «Женское здоровье», на которой гинекологи, маммологи, онкологи и психологи разбирают такие случаи. И эту идею вообще нужно продвигать, чтобы женщина относилась к себе внимательно. Даже люди в возрасте получше к себе относятся, а тут тебе жить и жить, а ты так себя запускаешь.

С чем ты связываешь такое невнимательное отношение к себе у некоторых пациентов? Почему они не обращаются за помощью вовремя, когда еще есть возможность все исправить?

Некоторые боятся или считают, что само пройдет. В большинстве случаев это просто страх от неизвестного. У нас ведь только недавно началась пропаганда того, что онкология — это не приговор, поэтому некоторые, когда узнают свой диагноз, гаснут на глазах, и не у всех есть внутренний стержень, чтобы принять свою болезнь. Да, в онкологии есть некоторые локализации, при которых человеку уже ничем не помочь. Но часто бывает так, что человек сдается с самого начала, от незнания считая, что все кончено, и это плохо заканчивается.

Означает ли этот страх, эта боязнь признать свою болезнь, что пациентам параллельно с лечением нужно проходить консультацию у психологов?

Да, я считаю, что психологическая помощь нужна. И психолог должен быть хороший. Это на самом деле очень важный этап. Да и врачам тоже нужно консультироваться с психологами, чтобы правильно преподносить информацию, разговаривать с пациентами.

А есть какое-то универсальное правило, как врачам сообщать пациентам о том, что у них онкологическое заболевание?

У всех свой подход. Некоторые врачи сообщают грубо, прямо в лоб, такого быть не должно. К этому нужно подходить очень аккуратно, готовить пациента заранее, объяснять, что есть подозрение на вот такое заболевание. Даже на консультациях мы не произносим слово рак, мы называем его просто заболеванием.

А тебе уже приходилось сообщать диагноз пациенту?

Нет, ко мне приходят пациенты уже на каком-то этапе лечения. Но мне приходилось сообщать, что у человека ВИЧ, гепатит. Я работала в ковидном госпитале, и у пациента выявился гепатит С, о котором он ничего не знал. Пациентом был парень, он тоже учился в медицинском, хотел стать нейрохирургом, но при таком диагнозе в эту профессию уже нельзя (можно выбрать только те, которые никак не соприкасаются с любыми жидкостями пациента). Я сначала выясняла, как он мог заразиться (случайные половые связи, иглы и т. д.), чтобы от этого отталкиваться и объяснить, что делать дальше.

Какая у него была реакция?

Сначала, конечно, шок. Я ему все объяснила, рассказала, что нужно делать дальше, куда идти, какие повторно сдать анализы, и дала время на переваривание этой информации. И прежде, чем уйти, я оценила его состояние, чтобы понять, можно ли его оставить одного. Он все воспринял адекватно, я ненадолго ушла, а когда я вернулась, он уже говорил с осознанным взглядом, и понял, что если лечиться, то все будет нормально.

А если человек реагирует неадекватно, что врачу делать в этом случае?

Прежде чем сообщить пациенту диагноз, нужно предупредить об этом средний медперсонал, чтобы они были настороже, потому что у человека может случиться истерика, и тогда придется вводить какие-то препараты. Возможно, его просто нужно будет поддержать, успокоить, чтобы он себе не навредил. Психолог, если он есть в больнице, тоже должен быть в курсе. Это деликатный вопрос, и здесь нет определенного стандарта. Для каждого человека все по-разному.

Есть ли что-то, что тебя волнует в российской системе здравоохранения?

Да, нехватка кадров, особенно в небольших городах. Никто не хочет работать в области из-за минимальной заработной платы. Ты много работаешь, но ведь и жить на что-то нужно, семью содержать. У меня тоже была такая ситуация. Я не хотела возвращаться, потому что финансирование небольшое и в целом нет никакого развития.

Как ты оказалась в Перми?

Этой осенью я проходила в Перми стажировку от «МедИнвестГрупп» в ПЭТ-Технолоджи. Стажировка должна была закончиться первого ноября, но уже 17 октября я начала здесь работать: после первого месяца мне предложили остаться, и я решила, что это хороший старт. И поток пациентов большой, и нагрузка соответствующая, в общем, пашешь с первых дней. Идеальное начало.

Расскажи о своем пути в медицине. Где ты училась и почему выбрала онкологию?

Я училась в Нижнем Новгороде в Приволжском исследовательском медицинском университете (ПИМУ) на факультете педиатрии. Изначально я не планировала быть онкологом, хотела стать хирургом, но поняла, что если пойду в общую хирургию, то в будущем не будет времени на семью. Потом начались циклы по детской онкологии, и эта сфера меня зацепила. А радиотерапия мне запала в душу на втором курсе ординатуры. Почему — не знаю, просто было чувство, что это мое.

В чем сейчас состоит твоя работа?

Я консультирую пациентов, веду документацию и составляю план лечения по снимкам КТ (после консультации мы отправляем больных на КТ-топометрию). В зависимости от локализации мы проводим оконтуривание органа риска и области, в которую будет даваться доза облучения.

Как пациенты попадают к врачу-радиотерапевту? Может ли человек обратиться без направления лечащего врача, по собственной инициативе?

К нам пациенты попадают после консилиума и диспансера, то есть по собственному желанию пациент к радиотерапевту попасть не может. Если пациент что-то заподозрил, то он идет сначала к онкологу или к терапевту в поликлинику, а дальше вся маршрутизация идет уже через консилиум.

Сейчас немного об ординатуре. К чему там нужно быть готовым?

Нужно быть готовым брать на себя ответственность. Если ты серьезно относишься к работе и учебе, ты не сможешь просто так не сделать то, что тебе доверили. Также важно понимать, что в ординатуре ты должен работать сам. Например, если ты изучаешь литературу по теме и чего-то не понимаешь, то ты, конечно, можешь подойти и задать вопрос. Но за тобой никто бегать не будет. Еще нужно быть готовым к тому, что не всегда может попасться хороший наставник. А от наставника в ординатуре зависит очень многое.

А кто был твоим наставником?

Мне повезло с наставниками. Первым был Тарасов Юрий Александрович, а второй — Климова Екатерина Николаевна. Есть хорошие врачи, которые почему-то не могут или не хотят тебя чему-то научить. А проблема в том, что, когда ты только приходишь, ты не знаешь, что и как тебе делать, даже не все слова понимаешь. При этом к тебе обращаются как ко взрослому, знающему человеку. Бывает, что ты задаешь глупые вопросы, и хорошо, если врач относится к этому с пониманием и начинает все объяснять. Во время второго года обучения у меня была только радиотерапия, и я выполняла большую часть работы по документации, составлению плана лечения, и врач сидела со мной часами, объясняла, где находится, например, тот или иной орган. В студенчестве нам не объясняют снимки: ни КТ, ни МРТ. И когда ты соприкасаешься с ними впервые, ты не очень их понимаешь. Но если тебе это неинтересно, с тобой никто сидеть не будет.

В чём будущее радиотерапии? Какие сейчас проводятся исследования, которые завтра помогут в лечении онкобольных пациентов?

Сейчас очень хорошие ПЭТ-КТ и в целом все аппараты, на которых лечатся пациенты. Они уменьшают зону воздействия облучения, то есть только минимальное количество здоровых органов, здоровых тканей попадает в эту зону. Поэтому будущее за совершенствованием данных аппаратов, планирующих систем. Они улучшаются, соответственно, надо улучшать и знания врачей, чтобы они понимали работу каждого аппарата. Также важно, чтобы врач знал все этапы прохождения пациента перед началом лечения лучевой терапией. Если что-то случится, врач должен быть в состоянии заменить другого. За этим, я думаю, тоже будущее радиотерапии.

Алина Маслова
(фото из личного архива)

Алина Маслова
(фото из личного архива)

Алина Маслова
(фото из личного архива)